proxodimec

- А в бога ты по-прежнему не веришь, - вздохнула Ольга. Наверное, это все-таки был вопрос, хотя по интонации не отслеживалось, скорее в ней было - удивление? Пожалуй.

- С чего бы мне вдруг взять и поверить? Земного папы не было, и без небесного обойдусь, - пробурчал Автор. С бутербродом в руке он смотрелся вполне философически, но разводить диспуты ему было лениво. После вчерашнего вообще как-то сложно было сосредоточиться на повседневном, будь то утренний треп или, скажем, готовка. Хотя эти бутерброды... М-да.

- А вот вчерашние твои достижения, - Ольга не сдавалась, видимо, ее и впрямь это волновало, что, кстати, неудивительно, - разве они не опровергают этот ваш научный материализм? Мы, кажется, выяснили, что миром правит не физика; и если не она, то кто? Деревья, небо, протоны-нейтроны всякие, да вот хоть мы с тобой - все это слишком хорошо сочетается. Кто так устроил?

- Исходя из твоей логики - я. Аз есмь бог. Приятно познакомиться.

Шутка получилась не очень. Ольга вспомнила, как вчера Автор плясал в воздухе в обнимку с воспарившей мебелью под диснеевский вальсок, раздававшийся прямо из стен, а потом задержал в небе закат на два часа - потому что "ну ведь красиво!". Судя по отсутствию паники в прессе и в интернете, солнце залипло на грани горизонта лишь для них двоих - но все равно, как-то это слишком.

Александр, давно привыкший к дурацкому прозвищу (заметим, Ольгой же изобретенному, причем в качестве подарка на Новый Год, и ведь напрашивалось: А. Вториков), вспоминал тоже.

...Первое, что он помнил - эхом отдающийся в ничто даже не звук (для акустических волн попросту не было среды), но смысл: "Я существую!". Произнес ли он эту мысль (или что там делают с мыслями, если нечем и не в чем говорить?), еще не появившись? Создал ли он сам себя? Похоже на то. Сейчас не понять, а задумываться, копаться в этих первых секундах не хочется страшно. Потому что ничего неприятнее, болезненнее, невыносимее этих бесконечных мгновений среди небытия Автор не испытывал, даже умирая - а уж умирать ему приходилось не раз и не два, и привыкнуть к этому невозможно. Он предпочитал начинать летоисчисление своей памяти немногим позже - с момента, когда завопил: "Мир существует!" Это уже потом, обретя еще хаотическую, но уже реальную вселенную, он шлифовал ее, экспериментировал, упорядочивал взаимодействия, придумывал все эти постоянные, коэффициенты, сотворял небо и землю, так сказать. С квантовой неопределенностью пришлось помучиться, как и с белковой жизнью - а когда в итоге получилось, он решил, что воплотиться в организм будет интереснее, чем в кварк. Разум - это было легче всего, действительно "по образу и подобию". А что до Ольги - что ж, последние несколько веков он создавал ее раз за разом, с небольшими вариациями, по одной на каждую свою жизнь. Ему не надоедало - даже гравитацию он не оттачивал с таким шизофреническим пристрастием, как этот проект. А вчера... Ну, бывает такое - накатит, и хочется праздника, минимального, ограниченного здравым рассудком бешенства. Бывает.

Кофе с плиты сообщил о своей готовности нарастающим бульканьем. Вставать не хотелось, с места было не дотянуться, а пить потом перекипевшую бурду... Автор локально изменил термодинамику.

- Черт, как же спать охота! - зевнул он.

Кофе затих.

- Да уж. - согласилась Ольга. - И все-таки...

Ей было совершенно необходимо списать вчерашний инцидент на вмешательство высших сил - потому что больше не на что, а что еще делать, и вовсе непонятно. Позвонить Горскому? И чем он поможет? Тогда, в самом начале, встречаясь, как киношные шпионы на явках, по окрестным кафешкам, они обсудили каждый возможный прокол, напридумывали запасных планов. Да, вот именно, что каждый возможный. А с невероятным-то как быть?

Решение это сперва показалось безумным - но что еще противопоставить безумию настоящему, клиническому, на глазах пожирающему любимого человека? Сказать, что Александр был не от мира сего - это ведь даже не преуменьшение, это попросту неверно. Псих он был, псих и гений. Причем практически во всем - генерация идей со скоростью пулемета, почти любой из видов творчества, моментальный расчет чего угодно, в том числе и при недостатке данных - и полная неспособность понять людей, нелогичных, созданных из собственных страхов и фантомов, лишенных вкуса. Отсюда - комплексы, мании. С голоду он как-то не умирал, хотя о стабильном заработке говорить не приходилось. Подобрала ли его Ольга, как примерзшего зимой к люку теплоцентрали котенка? Можно и так, какая разница. Впрочем, такого еще подбери - всю жизнь проведший среди чуждого ему вида (который он называл не иначе как "homo non compos mentis", человек умственноотсталый), Александр основательно озверел и привык кусать любую протянутую руку - подачка там или нож, неважно. А главное тут в другом - интересно, что бы он сказал, узнав, что Ольга окрестила его Автором задолго до того, как узнала его фамилию?

А дальше все было плохо, потому что жить с таким психом было, конечно же, нельзя, но и бросить его - тем паче. Подруги шутили о всепрощении, о долготерпении любящей женщины, иногда не в тему прибавляя горящие избы и скачущих коней, и в шутках этих отсвечивала жалость. А Александру Ольги, конечно, нехватало - ему нужна была победа над этим ублюдочным миром, или хотя побег из него, он хотел быть творцом, богом, потому что человеком быть не мог и не желал. Алкоголь и наркотики его мозг отверг сразу, спиться или сторчаться он не сумел бы при всем желании; но он элементарно сходил с ума. И тогда родилась идея - причем выдумал ее опять-таки Александр, случайно обронив в одном из своих злых монологов, что раз уж эта реальность для жизни не приспособлена, неплохо бы утонуть в какой-нибудь иллюзии, бредовой, но прекрасной. Ах да - так он оправдывал подступающее сумасшествие, которое и сам, естественно, осознавал.

Ольга, журналист со стажем и даже кое-каким именем, не могла пожаловаться на недостаток знакомств. Появление чокнутого мужа круг друзей сократило изрядно, но далеко не до нуля. И был среди них - да в общем-то, чудотворец, нет, не экстрасенс, за такое определение Горский без всякой магии настучал бы в рожу, а гипнотизер и психокорректор (последний термин был его персональным брендом). Ввести Автора в транс, да еще и незаметно для него самого? Сложно, да, очень сложно. Ну и что, кто тут боится сложных задач? И были частые визиты в гости (Александр психолога зауважал почти сразу - кажется, после того, как они детально обсудили, в каких случаях следует убивать родителей, или что-то в этом роде: надо же, собеседник не убегает в панике, а поддерживает тему!), и бесконечные чаи коллекционных сортов, и даже пара походов в лес... Убедить Автора пустить постороннего в свою святыню, в свой марсианский мозг, удалось лишь под предлогом изучения оного - научный интерес ему заметно льстил. И Горский сделал из него бога, Автора в самом что ни на есть буквальном смысле, творца, который мог недостатки мира воспринимать терпеливо и снисходительно - сам же, в конце-то концов, напортачил, чего уж теперь... Ольга потом еще украдкой бегала к гипнотизеру, задавала вопросы, брала какие-то уроки - внушение надо было поддерживать, одной любви тут явно нехватало.

Но то, что случилось вчера вечером - это вообще что, как это могло произойти? Кто здесь кого загипнотизировал? Телекинез, закат этот чертов, пляски под потолком с креслами, холодильником и с этим вот антикварным гардеробом, похожим на гроб Дракулы. Стоп. Не было у них отродясь никакого гардероба. Что за...

Ольгу передернуло.

- Автор... - начала она.

- Извини, Оля, - Александр вдруг посмотрел на нее так, будто собирался на ходу перелепить ее лицо, или превратить ее в дракона, да мало ли что ему в голову взбредет, - Mеня почему-то утомляет эта тема. Нет, не надо, я же не затыкаю тебе рот, даже и вот этой колбасой, хотя ничего так колбаска, съедобная. Просто... Я вымотан, ты издергана. Мы невыспались, в этом все дело. Надо бы еще раз - лечь строго в 00:00, дрыхнуть, как мишки в берлоге, до восьми, а не вскакивать каждую минуту, чтоб поделиться новой невнятной мыслью. Давай?

- Как это? - не сразу поняла она. - Сейчас пол-десятого утра.

- Нет. - сказал Автор. - Сейчас полночь.

И стала полночь.