proxodimec

Кофе немедля, еда на потом,
Новый закат в купоросе и хромпике,
Сами решайте, где дом, где не дом,
Я умотал в азиатские тропики.
Сами оседлости пойте пэан,
Хрен, мол, взлетит, кто ползуч от рождения -
На островах Тогеан океан
Много прозрачней, чем ваши суждения.
Здесь я сумею, уткнувшись в дела,
Вспомнить задачи, забыть о терпении,
И не желать ни упадка, ни зла,
Скучной столице невнятной империи.
Зрей и цвети, приснопамятный град,
Родину слепо веди разношерстную,
Я же не э-, я же просто мигрант,
Я не сбежал, я, считай, путешествую.
Перед чужбиной не падая ниц,
Выберу пить самогон с азиатами,
И восхищать темнокожих девиц
Вязью заумных сентенций об атоме.
В ноль одичаю - а что мне беречь? -
Взгляд из-под листика, жизнь из-под кустика,
Разве оставлю текучую речь,
Пусть не стилистика, все же акустика.
Лет через десять, а может, пятьсот,
Тех, по кому я ленился соскучиться,
Спьяну, допустим, сюда занесет
Неким торнадо, и глупо получится:
Я к тому времени весь пропаду,
Встретят вас только случайные призраки,
Да на лиане бухой какаду,
Нудно орущий о квантовой физике.

Пейзаж прозрачен, воздух чист,
И ты пока что оптимист,
Судьба с судьбой играет в вист
И в мозгоеблю.
Судьба судьбу согнёт в дугу,
Ты только крикнешь: "Не могу!"
И навернёшься на бегу
Душой об землю.
Душа пуста, земля сыра,
Sera, конечно, que sera,
А что не выйдет ни хера -
И так понятно.
Судьба не выдаст, чёрт не съест,
Ты накропаешь палимпсест:
По тексту знаки вперехлест,
Прорехи, пятна.
Огни, дороги, дикий лес,
Судьба судьбе наперерез -
Отнюдь не худшая из пьес,
Сойдёт, не так ли?
Судьба в ответ: "Увы, не так.
На сцене форменный бардак,
Злодей - поэт, герой - мудак
В твоём спектакле."
Ты сед, как лунь, ты бел, как мел,
А если выбраться сумел,
То дальше просто - опохмел,
Да сны, да мели.
И что душонка? Волчья сыть.
И что маршрут? Дурная прыть.
Куда важнее не забыть
Об опохмеле.
Герой сидит за мерзкий нрав,
Злодей во всем, похоже, прав,
Судьба, судьбу ногой поправ,
Трясет манжету,
Стирая пятна от чернил:
Ты ничего не починил,
Не сочинил, не подчинил
Себя сюжету.
Злодей горазд тачать стишки,
Герой пакует вещмешки,
Всё чаще слышатся смешки
На бельэтаже.
Кто трубачи, кто палачи,
Не разобрать в глухой ночи,
Хоть разглагольствуй, хоть дрочи -
А пьеса та же.

От диких скал до туристических клише
Чего на карте мы еще не помечали?
И вот романс "Не утоляй моей печали"
Аккомпанирует сосискам и лапше.
Дурная морось, европейский антураж,
Вполне банальный элемент дороги дальней.
И ты жуешь себе в задрипанной едальне,
Почти не слушая лирическую блажь.
Бесцельный путь не изменился ни хрена
От обаяния старинного романса,
В нем нехватает лишь еды, а чувства - масса,
Твоя печаль давным-давно утолена.
Ты будешь жить - гляди, как много стран вокруг -
Хоть в Тринидаде и Тобаго, или в Того.
А здесь обидели какого-то святого,
И с той поры у всех все валится из рук.
И с той поры не прекращался стылый дождь,
Как в том стихе, "все было пасмурно и серо"...
"Не уходи..." - споет горластый романсеро,
Но ты расплатишься по счету и уйдешь.

Ты можешь быть крут и непобедим,
Но в поле сильнее рать.
Когда-то я был бездарно один,
И был готов проиграть.
Не зря говорят: одна голова
Полезна, а две - вдвойне.
И стало меня как минимум два,
И нету предела мне.
Ведь жизнь не всегда тупа и груба,
В ней больше побед, чем слез.
Пускай дураков разделит судьба,
Меня разделил митоз.
Мы собственный мир творим на заказ,
Надежно, как два станка.
Одна на двоих задача у нас,
И разум, и ДНК.
Как сладко прильнуть к родимой душе
Без всяких гамет и пут.
Нас стало 512 уже,
Пока я писал сей труд.
Нас орды, нас сонмы, нас тьмы и тьмы,
Мы мчимся по временам.
И это наш мир, и те, кто не мы,
Послужат подкормкой нам.

Бывает, что жизнь собьет тебя под колени
И тянется, тварь, клыками к яремной вене,
И цели ее просты,
Но это упал не ты,
А ты улетел оттуда к ядрене фене.
А то вот еще привычно - найти забаву:
Терзаться, бульдожьей хваткой держась за бабу.
Но что прогудел паром,
Не вырубишь топором,
Все в норме, и завтра плыть тебе на Сумбаву.
Сумбава, известно, остров, на коем джунгли.
Такая жара, что уши, и те пожухли.
Светило сулит мигрень,
Вселенная жмется в тень,
А ты уже смылся к северу - ну не жук ли?
И в целом, девиз реальности - хрясь по мОрдам.
Проблемы, увы, решаемы лишь post mortem.
Однако - толчок стопой,
И новой тропой в запой,
И дальше, и скорость, скорость - а там посмотрим...

На хуя мне ваша скрипка, братцы инопланетяне?
Я ищу любви и ласки, а не смелую строфу,
Я вообще всю жизнь работал исключительно локтями,
Пиздил вялых долбоёбов в стиле пьяного кунгфу.
У меня же, блядь, талантов не водилось и в помине,
Я такой же, нахуй, гений, как похмельный хомячок.
Из меня хуёвый Моцарт и поганый Паганини,
Я вам в жопу запихаю этот маленький смычок.
Тут кругом такие рожи - ни ебала без тентакля,
Ждут кровавого спектакля, мелких пидоров жуя,
Я ищу любви и ласки, словно рифму к слову "пакля",
Расперделся, заебался... Не выходит ни хуя.
Ночью - ёбарь-перехватчик, поутру - мудила хлипкий,
Впрочем, тоже не проблема - два стакана, и готов.
Но никто не хочет водки, все хотят волшебной скрипки,
Раскидав свои тентакли между зрительских рядов.
Что ж, видать, любви и ласки сам себе не подготовишь,
Наливаясь самогоном да истошно гогоча.
Погляжу в тупые зенки ваших ёбаных чудовищ
И погибну, как педрила, блядской смертью скрипача.

Сухой сезон - погибель духа.
Бездумный трах, глобальный крах.
Встречаешь рожу Винни-Пуха
Во всех случайных зеркалах.
Рассудок ромом изувечен,
Распределен на три страны.
И в ежедневнике на вечер:
"Модифицировать штаны".
.
Во всем заметна пустотелость.
И вычисляется с трудом,
Чего мне дома не сиделось?
А также - что такое дом?
Душа расплавилась, и скоро
Польется спиртом из ушей.
А то - забить, смотаться в горы?
Там тоже пусто, но свежей...
.
В мечтах - огонь, а лучше - атом.
Вокруг размножился бардак.
Сухой сезон, песец котятам.
Но в целом, можно жить и так,
С упорством точного девайса
Употребляя пустоту.
Ну что ж, красотка, раздевайся,
Покувыркаемся в поту!