(no subject)
Dec. 21st, 2006 05:00 pmВсё безнадёжно, как в "Риголетто".
Играем, ходим, поём фальцетом;
И если дело опять не в этом,
То объясни, что такое "это".
Мой герб не впишется в твой гербарий,
Моя строптивость неукротима,
А значит, я пролетаю мимо
Под звуки самых печальных арий.
И вот уже лебединой песней
Твоя солистка своё довыла...
Ты мне об этом отправишь "мыло",
И станет опера мыльной. Бес с ней!
Каков фальцет - такова пичуга.
Летает низко - к дождю, вестимо.
А значит, вновь пролетает мимо
Тебя, сидящей и ждущей чуда.
Но из кармана чудес не вынет
Ни местный бог, ни заезжий клерик.
Тебе не хватит твоих истерик,
А у меня послезавтра вылет,
Я испарюсь - поминай, как звали;
Всё будет так, как всегда и было...
Ты мне об этом отправишь "мыло",
А я верёвку найду в подвале.
Не то сменяю его на шило,
И шила в заднице не упрячу,
Зато упрочу свою задачу,
Коль скоро ты её не решила;
Зато окрепну, как пролетарий,
И пролетая, опять же, мимо,
Увижу путь, что ведёт из Рима
Под звуки самых печальных арий.
И никакой на душе разрухи,
И никакого святого пыла...
Ты мне об этом отправишь "мыло",
И я, как Понтий, умою руки.
Играем, ходим, поём фальцетом;
И если дело опять не в этом,
То объясни, что такое "это".
Мой герб не впишется в твой гербарий,
Моя строптивость неукротима,
А значит, я пролетаю мимо
Под звуки самых печальных арий.
И вот уже лебединой песней
Твоя солистка своё довыла...
Ты мне об этом отправишь "мыло",
И станет опера мыльной. Бес с ней!
Каков фальцет - такова пичуга.
Летает низко - к дождю, вестимо.
А значит, вновь пролетает мимо
Тебя, сидящей и ждущей чуда.
Но из кармана чудес не вынет
Ни местный бог, ни заезжий клерик.
Тебе не хватит твоих истерик,
А у меня послезавтра вылет,
Я испарюсь - поминай, как звали;
Всё будет так, как всегда и было...
Ты мне об этом отправишь "мыло",
А я верёвку найду в подвале.
Не то сменяю его на шило,
И шила в заднице не упрячу,
Зато упрочу свою задачу,
Коль скоро ты её не решила;
Зато окрепну, как пролетарий,
И пролетая, опять же, мимо,
Увижу путь, что ведёт из Рима
Под звуки самых печальных арий.
И никакой на душе разрухи,
И никакого святого пыла...
Ты мне об этом отправишь "мыло",
И я, как Понтий, умою руки.