Бюрократия

[proxodimec]

Всё будет хуже, сложней, печальней,
Но будет, будет, не суетись.
На наших бланках полно печатей,
И каждый оттиск тяжёл, как Стикс.
Тут нет ни битв, ни любви к принцессе,
Обычной фэнтези не чета.
На наш сюжет до фига рецензий,
И знаешь, лучше их не читать.

Вздыхает время в затылок томно,
Незримый цензор ведёт дневник.
Так в Книгу Судеб, уже трёхтомник,
У нас сплетаются судьбы книг.
Всё вкось, всё смешано - шрифт и тема,
От многозначности текст разбух.
Сейчас - памфлет, через день - поэма,
Страницей позже - уже гроссбух.

А клерки пишут по глади текста,
Как будто глина ещё сыра.
Слова сцепляются, буквам тесно
И не читается ни хера
От сносок, росчерков, резолюций,
Бюрократической маеты.
Да пусть слезами они зальются,
С конца подклеивая листы!

Пусть перепутают, вставят криво -
Молчи, не бейся, и я смолчу -
Пускай польют на страницы пиво,
Затем уронят на них свечу.
Пусть переплёт из драконьей шкуры
Сорвут, загонят, уйдут в запой,
И злой с похмелья министр культуры
Прикажет вымарать нас с тобой.

Comments

[cloud-seagull.livejournal.com]

Вот с этим стихом у меня четкая ассоциация, хоть тресни. Интересно, как оно тебе?


Перевяжи эти дни тесемкой, вскрой, когда сделаешься стара:
Калашник кормит блинами с семгой и пьет с тобой до шести утра;
играет в мачо, горланит блюзы – Москва пустынна, луна полна
(я всех их, собственно, и люблю за то, что все как один шпана:
пусть образованна первоклассно и кашемировое пальто, -
но приджазованна, громогласна и надирается как никто).

Кумир вернулся в свой Копенгаген, ехиден, стрижен и большеглаз;
а ты тут слушаешь Нину Хаген и Диаманду еще Галас,
читаешь Бродского, Йейтса, Йитса, днем эта книга, на вечер – та,
и все надеешься просветлиться, да не выходит же ни черта –
все смотришь в лица, в кого б залиться, сорваться, голову очертя.

Влюбиться –
выдохнуть как-то злобу, что прет ноздрями, как у быка:
одну отчаянную зазнобу – сто шуток, двадцать три кабака, -
с крючка сорвали на днях; похоже, что крепко держат уже в горсти;
а тот, кого ты забыть не можешь, ни «мсти», ни «выпусти», ни «прости» -
живет, улыбчив, холен, рекламен и любит ту, что погорячей;
благополучно забыв про пламень островитянских твоих очей.


Ты, в общем, целую пятилетку романов втиснула в этот год:
так молодую легкоатлетку швыряет наземь в секунде от
рекорда;

встанешь, дадут таблетку, с ладоней смоешь холодный пот;
теперь вот меряй шагами клетку своих раздумий
, как крупный скот,
мечись
и громко реви в жилетку тому, кто верил в иной исход.

Да впрочем, что тебе: лет-то двадцать, в груди пожар, в голове фокстрот;
Бог рад отечески издеваться, раз уж ты ждешь от Него острот;
Он дал и страсти тебе, и мозга, и, в целом, зрелищ огреб сполна;

пока, однако, ты только моська, что заливается на Слона;
когда ты станешь не просто куклой, такой, подкованной прыткой вшой –
тебя Он стащит с ладони смуглой и пообщается, как с большой.


Пока же прыгай, как первогодок, вся в черноземе и синяках:
беги ловушек, сетей, разводок; все научились, ты всё никак;
взрослей, читай золотые книжки, запоминай все, вяжи тесьмой;
отрада – в каждом втором мальчишке, спасенье – только в тебе самой;
не верь сомнениям беспричинным; брось проповедовать овощам;
и не привязывайся к мужчинам, деньгам, иллюзиям и вещам.

Ты перестанешь жить спешно, тряско, поймешь, насколько была глуха;
с тебя облезет вся эта краска, обложка, пестрая шелуха;
ты сможешь сирых согреть и слабых; и, вместо модненькой чепухи -

Когда-нибудь в подворотне лабух споет романс на твои стихи.

[proxodimec.livejournal.com]

Превосходно! И автор таких текстов называет себя "Верочка"? Офигеть. У тебя ещё есть? А по возвращении надо бы с ней лично познакомиться, устроить стихуёвую попойку, к Нике Батхен её затащить...